Вот нахрена привносить в великий и могучий несвойственые звукосочетания? масса родных трехбуквенных, охватывающих весь спепктр явлений и процессов.

с хрена ли? были.

Хе. Нас точно так же учили.
Из собственных мемуаров, "датского" свойства.

[b]Про культуру.[/b]
Студент исторического факультета, не говоря уже о его выпускнике, должен быть культурным. Это аксиома, условие задачи и цель, ради которой эту задачу надо решить. Правильная цель, достойная. Для достижения данной цели в образовательный процесс включаются дисциплины, обучение которым просто обязано привести каждого студента по отдельности и всех сразу к получению в документ под названием «зачетная книжка» соответствующих отметок. Совокупность этих «зачтено» должно означать, что сей студент – культурен. Если студент, помимо отметки в зачетке, выносит из содержания этих занятий какую-либо полезную информацию, – такой студент должен считаться вдвойне культурным, а в некоторых случаях – даже интеллигентным. Так, например, *** стала считать меня интеллигентом по единственному факту угадывания мной авторства картины Михаила Шемякина на развороте журнала «Огонек». Это как клеймо на всю жизнь – угадал один раз и все, носи шляпу не снимая, а уж о том, чтобы очки сменить на контактные, скажем, линзы – и думать не смей. Интеллигент – это звучит гордо. Но редко.
Вернемся к культуре. Культура – это понятие многомерное, растяжимое поболее, чем колготки «Омса» в бытовавшей некогда рекламе. Бывает она в том числе и художественной. Вот про нее-то, про художественную культуру и пойдет первый рассказ. Точнее, про преподавание нам этой культуры на первом курсе.
Тот самый первый курс прошел еще в старом корпусе. Для нас, что приходится пояснять особо, учитывая богатую традицию переездов факультета, старый корпус – это Маркса, 100. Длинные коридоры со скрипучими в отдельных местах половицами. Курительное пространство возле туалета на четвертом этаже, вечно затуманенное, столпотворенное на переменах. Камерность обстановки тесных аудиторий. И в этой камерной обстановке нам рассказывали про различные стили и направления живописи. Рассказы эти, сопровождаемые показом слайдов, происходили в условиях затемнения аудитории, что здоровому сну весьма и весьма способствовало. Ни о каком усвоении учебного материала в таких условиях речи быть не могло. И не было. Форма долженствующего воспоследовать за циклом окультуривания зачета долго оставалась для нас загадкой. Разрешилась эта загадка в конце семестра, а точнее, на промежуточной сессии, куда этот зачет, наряду с возрастной физиологией и чем-то подобным, был заблаговременно вынесен. Оказалось, что для получения вожделенной записи необходимо было написать и представить реферат! Ужас! В доинтернетную эпоху рефераты приходилось писать, о чем часть нынешних студентов могут и не догадываться. Более того, крайне трудно было сдать чужой реферат – они писались от руки и, как правило, без черновиков. В общем, над нами нависла реальная угроза – стать немного культурнее посредством просиживания седалищ над соответствующей литературой в ОЛИ краевой библиотеки. Участь эта казалась крайне незавидной, и мы с Вовкой ***, товарищем еще со школы, предприняли красногвардейскую атаку на капитал. Или рейд Платова по тылам французской армии, что будет вернее, учитывая обходной характер данного маневра. Мы, набравшись наглости, а тогда меня еще никто не называл интеллигентом, обратились напрямую к молодой преподавательнице (черт, я не помню, как ее звали! Это неинтеллигентно с моей стороны, но, как мне кажется, я и тогда этого не знал, чем, кстати, не горжусь совершенно). Обратились на предмет, возможны ли для нас, как для особо одаренных в культурно-художественном отношении, иные формы сдачи зачета. Форма нашлась. Нам предложено было зайти на кафедру культуры и угадать определенное количество изображений, называя их авторов. Не вопрос, сказали мы! И осведомили преподавателя культуры, что мы способны влет отличить Маху обнаженную, от той же Махи, но уже одетой. Кажется, уже тогда мы ее несколько озадачили своей категоричностью…
Наши сокурсники еще трудились над рефератами, окультуриваясь честно, когда мы в назначенный вечер заявились на кафедру. Наш час, наш момент истины настал. Откуда-то из недр кафедрального шкафа была извлечена коробка со слайдами, содержимое которой мы должны были отгадать. Черный ящик. Надо сказать, что предикторскими способностями мы не обладали совершенно. Мы вообще ничем, кроме уже упомянутой наглости, не обладали. Действо началось. Каждый слайд мы по очереди брали, причем подавались нам эти слайды только одной стороной, поскольку на другой было написано название произведения, смотрели их на просвет (поскольку ставить слайд-проектор ради нас двоих много чести было бы) и давали ответ. Хором. Ответы были верными. Пять картин. Десять. Эмоции у преподавательницы бурлили. Вначале была снисходительность. Ей хотелось осрамить нас и выгнать в тот самый отдел литературы по искусству. Второй десяток без единой ошибки. Недоумение, граничащее с восхищением. Она почти готова была поверить в нашу просветленную гениальность. Третий десяток. Ощущение, что что-то не так, что такого в природе не бывает! Потом катарсис и сползание под стол – до нее дошло. До читателя этих строк, наверное, уже тоже должно было дойти – мы с Вовкой сидели друг напротив друга и, рассматривая слайд, поворачивали его стороной с названием друг к другу. И делали это легко и непринужденно. Неопытность подвела – надо было хотя бы иногда ошибаться. Хотя бы по очереди.
Итак, наша тактика была раскрыта. Нам грозило изгнание из высокохудожественного рая, причем никакого Микеланджело для соответствующего запечатления данного сюжета на горизонте не предвиделось. Но не сдаваться же, когда мы были так близки к цели! И мы нанесли удар в самое сердце художественной культуры. Как только голова преподавателя показалась над крышкой стола, а пароксизмы смеха начали прекращаться, мы задали вопрос. Набираться для этого дополнительной наглости уже не приходилось – мы были примерно в таком состоянии, в каком парашютист, у которого оба парашюта не раскрылись, обмахивается в полете веером. Мы спросили, заявив, что из ее лекций нам остался непонятным один-единственный вопрос – кто, кому и за что отрезал ухо – Ван Гог Гогену, или наоборот?
Немая сцена. Занавес. Дрожащая рука в полутьме выводит росписи в наших зачетках. Потом мы втроем бредем по заснеженной улице Мира, провожая домой нетвердо стоящую на ногах бедную женщину, рассуждаем об элементах классицизма, ампира и псевдорусского стиля в архитектуре одной из главных транспортных магистралей нашего города. Кто бы послушал нас тогда, подумал бы, что идут три культурных, художественно образованных человека…

пуля сцуко летит в горизонтальном направлении, но никуа не горизонтально.

Ну, не по бумажке говорил, бывает.

Какой там нахер авторитет... Только три человека - профессионалы-историки. И то "по согласованию". То есть, захотьят они в этом сборище чиновников заседать - хорошо, нет - да и хер с ними. Ну и потом - это же не просто комиссия против фальсификаций "вообще". А токмо "в ущерб интересам России".

Мои поздравления!

сколько?

Шурупы не вштыриваются.

"Так пишет Таймс" (с)

Хе. Обычно забывают, что никто в указанный день крестьян на волю не выпустил :) И, о ужас! - в отдельных регионах это событие связано с установлением советской власти.

Точно так же как вьетнамки - по стране-производителю.
Тряпичные тапки раньше оттуда везли. И нарисован был на них по бокам в далекие 70-е (раньше я не помню) чешский флаг.

Буквы нерусские.

Чо?

По старому скорее всего. Будет поп в уме арифметику решать в угоду советской власти. Пересчитывать (с указание в скобках старого стиля) начали уже советские ЗАГСы.

Неправильно. Но для человека, при реальных событиях не присутствовавшего, можно дела выставить и таким образом.

Крестьянам при выходе из общины, переходе из одного сословия в другое (мещане, купцы и т.п.). При переезде или кратковременной (до полгугода, если правильно помню) и чуть дальше, чем границы волости (какая-то цифра все-таки была, но не помню).
В общем, паспорт употребляется только вне рамок сельской общины или города. Оно вроде как ИНН - документ сугубо фискальный.

Ну.... нет.

Да, воспреемники - это крестные. Выписку давали только в той же церкви, где была сделана оригинальная запись. Ну, или в архиве консистории, но туда книги передавали после какого-то времени, 70 или 80 лет, не помню уже.

Херовая аналогия. Эдак можно и припомнить как присутствующих тут типо выперли с фоторы нах.